• Семантический принцип примеры. Принципы русской орфографии

    Слово семантика пришло из древнегреческого языка: σημαντικός sēmantikos, что означает «значительная», и как термин оно было впервые использовано французским филологом и историком Мишелем Бреалем.

    Семантика - это наука, которая изучает смысл слов (лексическая семантика), множество отдельных букв (в древних алфавитах), предложений - семантические фразы и тексты. Она близка к другим дисциплинам, таким как семиология, логика, психология, теория коммуникации, стилистика, философия языка, лингвистическая антропология и символическая антропология. Набор терминов, имеющих общий семантический фактор, называется семантическим полем.

    Вконтакте

    Одноклассники

    Что такое семантика

    Эта наука изучает лингвистический и философский смысл языка, языков программирования, формальных логик, семиотики и проводит анализ текста. Она связана отношением:

    • с означающими словами;
    • словами;
    • фразами;
    • знаками;
    • символами и тем, что они означают, их обозначением.

    Проблема понимания была предметом многих запросов в течение длительного периода времени, но этим вопросом занимались большей частью психологи, а не лингвисты. Но только в лингвистике изучается интерпретация знаков или символов , используемых в сообществах при определённых обстоятельствах и контекстах. В этом представлении звуки, мимика, язык тела и проксемика имеют семантический (значимый) контент, и каждый из них включает несколько отделений. На письменном языке такие вещи, как структура абзаца и пунктуация, содержат семантический контент.

    Формальный анализ семантики пересекается со многими другими областями исследования, включая:

    • лексикологию;
    • синтаксис;
    • прагматику;
    • этимологию и другие.

    Само собой разумеется, определение семантики также является чётко определённой областью в своём праве, часто с синтетическими свойствами. В философии языка, семантика и ссылка тесно связаны. Дальнейшие смежные области включают филологию, связь и семиотику.

    Семантика контрастирует с синтаксисом , изучением комбинаторики единиц языка (без ссылки на их смысл) и прагматикой, изучением отношений между символами языка, их значением и пользователями языка. Область исследования в этом случае также имеет существенные связи с различными репрезентативными теориями смысла, включая истинные теории смысла, теории связности смысла и теории соответствий смысла. Каждый из них связан с общим философским исследованием реальности и представлением смысла.

    Лингвистика

    В лингвистике семантика - это подполе, посвящённое изучению смысла , присущее уровням слов, фраз, предложений и более широким единицам дискурса (анализ текста или повествования). Изучение семантики также тесно связано с субъектами представления, ссылки и обозначения. Основное исследование здесь ориентировано на изучение значения знаков и изучение отношений между различными лингвистическими единицами и соединениями такими как:

    • омонимия;
    • синонимия;
    • антонимия
    • метонимия;

    Ключевой проблемой является то каким образом придать больше смысла крупным фрагментам текста в результате композиции из меньших единиц смысла.

    Монтагская грамматика

    В конце 1960 годов Ричард Монтегю (семантика википедия) предложил систему определения семантических записей в терминах лямбда-исчисления. Монтегю показал, что смысл текста в целом может быть разложен на значения его частей и в относительно небольших правилах сочетания. Понятие таких смысловых атомов или примитивов является основополагающим для языка мыслительной гипотезы 1970 годов.

    Несмотря на свою элегантность, грамматика Монтегю была ограничена зависящей от контекста изменчивостью в смысле слова и привела к нескольким попыткам включения контекста.

    По Монтегю язык - это - не набор ярлыков, привязанных к вещам, а набор инструментов, важность элементов которых заключается в том, как они функционируют, а не в их привязанности к вещам.

    Конкретным примером этого явления является семантическая неопределённость, значения не являются полными без некоторых элементов контекста. Ни одно слово не имеет значения, которое может быть идентифицировано независимо от того, что ещё находится в его окрестностях.

    Формальная семантика

    Происходит из работы Монтегю. Высоко-формализованная теория семантики естественного языка, в которой выражениям присваиваются обозначения (значения), такие как индивиды, значения истинности или функции от одного из них к другому. Истина предложения и, что более интересно, его логическое отношение к другим предложениям, затем оценивается относительно текста.

    Истинно-условная семантика

    Ещё одна формализованная теория, созданная философом Дональдом Дэвидсоном. Целью этой теории является связывание каждого предложения естественного языка с описанием условий, при которых оно истинно , например: «снег белый» является истинным тогда и только тогда, когда снег белый. Задача состоит в том, чтобы прийти к истинным условиям для любых предложений из фиксированных значений, назначенных отдельным словам, и фиксированных правил их объединения.

    На практике условно-условная семантика аналогична абстрактной модели; концептуально, однако, они отличаются тем, что истинно-условная семантика стремится связать язык с утверждениями о реальном мире (в форме метаязычных высказываний), а не с абстрактными моделями.

    Концептуальная семантика

    Эта теория - попытка объяснить свойства структуры аргумента. Предположение, лежащее в основе этой теории, состоит в том, что синтаксические свойства фраз отражают значения слов, которые их возглавляют.

    Лексическая семантика

    Лингвистическая теория, которая исследует смысл слова. Эта теория понимает, что смысл слова полностью отражается на его контексте . Здесь смысл слова состоит в его контекстуальных отношениях. То есть любая часть предложения, которая имеет смысл и сочетается со значениями других составляющих, обозначается как семантическая составляющая.

    Вычислительная семантика

    Вычислительная семантика ориентирована на обработку лингвистического значения. Для этого описаны конкретные алгоритмы и архитектура. В этих рамках алгоритмы и архитектуры также анализируются, с точки зрения разрешимости, сложности времени / пространства, требуемых структур данных и протоколов связи.

    Содержание статьи

    СЕМАНТИКА, в широком смысле слова – анализ отношения между языковыми выражениями и миром, реальным или воображаемым, а также само это отношение (ср. выражение типа семантика слова ) и совокупность таких отношений (так, можно говорить о семантике некоторого языка). Данное отношение состоит в том, что языковые выражения (слова, словосочетания, предложения, тексты) обозначают то, что есть в мире, – предметы, качества (или свойства), действия, способы совершения действий, отношения, ситуации и их последовательности. Термин «семантика» образован от греческого корня, связанного с идеей «обозначения» (ср. semantikos «обозначающий»). Отношения между выражениями естественного языка и действительным или воображаемым миром исследует лингвистическая семантика, являющаяся разделом лингвистики. Семантикой называется также один из разделов формальной логики, описывающий отношения между выражениями искусственных формальных языков и их интерпретацией в некоторой модели мира. В данной статье речь идет о лингвистической семантике.

    Семантика как раздел лингвистики отвечает на вопрос, каким образом человек, зная слова и грамматические правила какого-либо естественного языка, оказывается способным передать с их помощью самую разнообразную информацию о мире (в том числе и о собственном внутреннем мире), даже если он впервые сталкивается с такой задачей, и понимать, какую информацию о мире заключает в себе любое обращенное к нему высказывание, даже если он впервые слышит его.

    Семантический компонент уже достаточно давно признается необходимой частью полного описания языка – грамматики. Свой вклад в формирование общих принципов семантического описания вносят разные теории языка. Например, для порождающих грамматик принципы построения семантического компонента заложены американскими лингвистами Дж.Катцем и Дж.Фодором и далее развиты Р.Джэкендоффом, а, скажем, для грамматик (моделей) типа «Смысл – Текст» соответствующий компонент разрабатывался представителями Московской семантической школы: Ю.Д.Апресяном, А.К.Жолковским, И.А.Мельчуком и др. Семантический компонент обязательно включает в себя словарь (лексикон), в котором о каждом слове сообщается, что оно обозначает, т.е. каждому слову сопоставляется его значение в данном языке, и правила комбинирования (взаимодействия) значений слов, по которым из них формируется смысл более сложных конструкций, прежде всего предложений.

    Значение слова в словаре описывается с помощью словарной дефиниции, илитолкования, которая представляет собой выражение на том же самом естественном языке или же на специально разрабатываемом с этой целью искусственном семантическом языке, в котором значение толкуемого слова представлено более развернуто (эксплицитно) и, в идеале, строго. Так, значение русского слова холостяк в словаре семантического компонента описания русского языка может быть представлено, как это делается в обычных толковых словарях, в виде обычного русского словосочетания "мужчина, достигший брачного возраста и не состоящий и никогда не состоявший в браке" или в виде записи на специальном семантическом языке, например, (l x ) [ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ (x ) & МУЖСКОЙ (x ) & ВЗРОСЛЫЙ (x ) & (СОСТОИТ-В-БРАКЕ (x )]. Различных искусственных семантических языков существует довольно много, и устроены они весьма по-разному.

    Как видно из приведенных примеров, при толковании значений слов и словосочетаний с помощью естественного языка получающиеся выражения, а также их отдельные компоненты, если они упоминаются отдельно, принято на письме записывать в одинарных кавычках; в словарях этого не делают, ибо из самой структуры словарной статьи и так ясно, что справа от слова, являющегося входом в статью толкового словаря, стоит именно толкование этого слова (). Естественноязыковые выражения, толкующие значение предложений, обычно записываются в двойных кавычках. Запись слов естественного языка заглавными буквами и с использованием дефисов на непривычных местах означает, что эти слова в данной записи являются элементами искусственного языка, могущими и не совпадать с естественным языком; так, СОСТОИТ-В-БРАКЕ – это один элемент, а не три слова; переменная x и знак конъюнкции & – тоже элементы искусственного языка. Искусственные языки могут применяться для толкования значений как слов, так и предложений. Независимо от того, естественный или искусственный язык применяется для толкования, он по отношению к языку, выражения которого толкуются, имеет статус метаязыка(от греч. meta "после"), т.е. языка, на котором говорят о языке; естественный язык тем самым может быть метаязыком по отношению к самому себе. Элементами метаязыка также могут быть (и нередко являются, например в иллюстрированных словарях) различного рода графические изображения – схемы, рисунки и т.п.

    О том, как создаются словарные дефиниции и какие требования к ним предъявляются, будет рассказано ниже.

    Семантический компонент полного описания языка представляет собой модель той части знания языка, которая связана с отношением между словами и миром. В этой модели должны получать объяснение такие эмпирическим путем устанавливаемые явления, как равнозначность (синонимия), неоднозначность (полисемия), семантическая аномальность (в том числе противоречивость и тавтологичность) языковых выражений. Так, легко проверить, что для всех носителей русского языка предложение На нем была широкополая шляпа обозначает то же положение дел, что и предложение Он был в шляпе с широкими полями. Считается, что этот факт адекватно отражен в семантическом компоненте описания языка, если, взяв толкования значений соответствующих слов из словаря и действуя по явно оговоренным правилам комбинирования значений, мы получим одинаковые смысловые записи, называемые «семантическими представлениями» или «семантическими интерпретациями» данных предложений. Точно так же все носители русского языка согласятся, что предложение Посещение родственников может быть утомительным обозначает две разные возможности: возможность утомиться, посещая родственников, и возможность утомиться, принимая родственников, которые посетили вас. Значит, в семантическом компоненте данному предложению должны быть сопоставлены два отличающихся друг от друга семантических представления, иначе оно не будет адекватным отражением семантических знаний о русском языке.

    В качестве самостоятельной лингвистической дисциплины семантика выделилась сравнительно недавно, в конце 19 в.; сам термин «семантика» для обозначения раздела науки был впервые введен в 1883 французским лингвистом М.Бреалем, интересовавшимся историческим развитием языковых значений. Вплоть до конца 1950-х годов наряду с ним широко использовался также термин «семасиология», ныне сохранившийся лишь в качестве не слишком употребительного названия одного из разделов семантики. Однако вопросы, относящиеся к ведению семантики, ставились и, так или иначе, решались уже в древнейших из известных нам лингвистических традиций. Ведь одной из главных причин, заставляющих нас обращать внимание на язык, является непонимание того, что обозначает обращенное к нам устное или письменное высказывание (текст) или какая-то его часть. Поэтому в изучении языка толкованию отдельных знаков или целых текстов – одному из важнейших видов деятельности в области семантики – издавна принадлежало важное место. Так, в Китае еще в древности создавались словари, содержавшие толкования иероглифов. В Европе античные и средневековые филологи составляли глоссы, т.е. толкования непонятных слов в памятниках письменности. По-настоящему бурное развитие лингвистической семантики началось с 1960-х годов; в настоящее время она является одним из центральных по своему значению разделов науки о языке.

    В европейской научной традиции вопрос об отношении между словами и «вещами», предметами, к которым они относились, был впервые поставлен древнегреческими философами, но и по сей день различные аспекты этого отношения продолжают уточняться. Рассмотрим отношение слова к «вещи» более внимательно.

    Слова позволяют нам упоминать вещи как в их присутствии, так и в их отсутствие, – упоминать не только то, что находится «здесь», но и то, что находится «там», не только настоящее, но также прошлое и будущее. Разумеется, слово – это просто шум, который стал использоваться для говорения о чем-то; сам по себе этот шум не имеет значения, но приобретает его благодаря своему употреблению в языке. Выучивая значения слов, мы узнаем не какой-либо факт природы, вроде закона тяготения, а своеобразную договоренность о том, какие шумы с какими вещами обычно соотносятся.

    Слова языка, будучи употребленными в речи, приобретают отнесенность, или референцию к объектам того мира, о котором делается высказывание. Иначе говоря, они обладают способностью «отсылать» к объектам, вводя эти объекты (разумеется, в идеальной форме) в сознание адресата. (Разумеется, точнее было бы сказать, что говорящие, используя слова, могут «отсылать» к тому или иному фрагменту мира.) Та сущность в мире, к которой относится слово, называется его референтом. Так, если я, описывая кому-то произошедшее событие, говорю: Вчера я посадил под своим окном дерево , то слово дерево отсылает к единичной индивидуальной сущности – тому самому единственному в своем роде дереву, которое я вчера посадил под своим окном. Мы вполне можем сказать, что слово дерево в данном высказывании обозначает это самое посаженное мною дерево. Можно быть, эта реальная индивидуальная сущность и есть значение слова дерево ?

    Представители того относительно молодого направления в семантике, которое принято называть «сильной семантикой» (к нему можно отнести «формальную семантику» и другие разновидности теоретико-модельной семантики, следующие за формальной логикой в решении вопроса о характере отношений между языком и миром), дали бы положительный ответ на этот вопрос. Во всяком случае, с точки зрения «сильной семантики» цель семантического описания языка состоит в том, чтобы каждое языковое выражение получило интерпретацию в той или иной модели мира, т.е. чтобы было установлено, соответствует ли этому выражению какой-либо элемент (или конфигурация элементов) модели мира, и если соответствует, то какой (какая). Поэтому проблемы референции (отнесенности к миру) находятся в центре внимания «сильной семантики».

    В отличие от этого более традиционная «слабая семантика» при исследовании отношений между языком и миром обходится без непосредственного обращения к действительному положению дел в этом мире. Она признает предметом своего исследования – значением языкового выражения – не сам элемент (фрагмент) мира, к которому это выражение отсылает, а тот способ, которым оно это делает, – те правила употребления, зная которые носитель языка в конкретной ситуации оказывается в состоянии либо осуществить отсылку к миру с помощью этого выражения, либо понять, к чему оно отсылает. В дальнейшем мы будем рассматривать проблемы семантики именно с этой позиции.

    Если кто-нибудь захочет изобрести процедуру применения слов к миру, то ему может сначала показаться, что для каждой реальной сущности должно существовать некоторое слово. Но если бы это было так, то число требуемых для этого слов было бы столь же бесконечным, сколь бесконечно число вещей и отношений в природе. Если бы для каждого дерева в мире требовалось отдельное слово, тогда только для одних деревьев потребовалось бы уже несколько миллионов слов плюс столько же для всех насекомых, для всех травинок и т.д. Если бы от языка потребовалось соблюдение принципа «одно слово – одна вещь», то пользоваться таким языком было бы невозможно.

    На самом деле существуют некоторые слова (их сравнительно немного), которые действительно соотносятся с единственной вещью, и называются они именами собственными, например Ханс-Кристиан Андерсен или Пекин . Но большинство слов применяются по отношению не к отдельному лицу или вещи, а к группе, или классу вещей. Родовое наименование дерево используется для каждой из тех многих миллиардов вещей, которые мы именуем деревьями. (Существуют также слова, именующие подклассы деревьев, – клён , берёза , вяз и т.д., – но это имена более мелких классов, а не отдельных деревьев.) Бег есть наименование класса действий, отличимых от других действий, – таких, как ползание или ходьба. Голубой есть наименование класса цветов, плавно переходящих на одном конце в зеленый, а на другом – в синий. Над есть наименование класса отношений, а не собственное имя для отношения между лампой у меня на потолке и моим письменным столом, потому что оно прилагается также к отношению между лампой у вас на потолке и вашим письменным столом, а также к неисчислимому множеству других отношений. Таким образом, языки достигли необходимой экономии благодаря использованию наименований классов. Класс, или множество тех сущностей, по отношению к которым может быть использовано данное языковое выражение (в частности, слово), называется денотатом или экстенсионалом этого выражения (часто, впрочем, термин «денотат» используется и как синоним термина «референт», введенного выше). При одном из существующих подходов к определению значения слова в семантике значением называется именно денотат – множество сущностей, которые могут быть обозначены с помощью данного слова. Но более распространено другое понимание значения, при котором оно отождествляется с условиями его применимости.

    То, что позволяет нам использовать относительно небольшое число слов для столь многих вещей, есть сходство. Вещи, достаточно сходные друг с другом, мы называем одним и тем же именем. Деревья отличаются друг от друга размерами, очертаниями, распределением листвы, но они обладают некоторыми сходными чертами, позволяющими называть их все деревьями. Когда мы желаем привлечь внимание к различиям внутри этого гигантского общего класса, мы выискиваем более детальные сходства внутри более дробных групп и таким образом отождествляем конкретные виды деревьев. Наконец, если мы намерены многократно упоминать некоторое конкретное дерево, мы можем приписать ему собственное имя (например, Вяз на Поварской ) подобно тому, как мы именуем ребенка или домашнее животное.

    Помимо достигаемой экономии языковых средств существование родовых наименований имеет еще одно преимущество: оно подчеркивает сходства между вещами, которые во многих отношениях различны между собой. Померанские шпицы и русские псовые борзые не слишком похожи друг на друга, однако и те и другие принадлежат к классу собак. Готтентот и американский фабрикант во многих отношениях непохожи друг на друга физически и духовно, но оба они принадлежат к классу людей. Однако существование нарицательных имен несет в себе и возможный недостаток: огульное сваливание в кучу непохожих вещей может заставить нас учитывать лишь сходства между вещами, а не различия и потому думать не об отличительных чертах, характеризующих ту или иную отдельную вещь как индивид, а о ярлыке, стоящем на этой вещи (т.е. о родовом термине, применимом ко всем вещам того же класса). «Очередная пенсионерка», – думает продавщица, мысля исключительно ярлыками и стереотипами.

    Эти сходства между вещами, конечно, существуют в природе до и независимо от нашего употребления языка. Но то, какие именно из бесчисленных сходств вещей станут основой для классификации, зависит от людей и их интересов. В качестве основания для зачисления птиц и млекопитающих в определенные виды и подвиды биологи обычно используют структуру скелета: если птица имеет одну костную структуру, то она зачисляется в класс X, а если другую – то в класс Y. Можно было бы расклассифицировать птиц не по строению скелета, а по цвету: тогда все желтые птицы получили бы одно родовое наименование, а все красные – другое, независимо от других характеристик. Биологи пока что не классифицировали животных таким способом, главным образом потому, что потомство регулярно имеет то же строение скелета, что и родители, а не тот же цвет, а биологам хотелось бы иметь возможность применять к потомству такое же название, как и к родителям. Но это – решение, принимаемое людьми, а не природой; природные вещи не предстают перед нами с этикетками, сообщающими, в какие разделы классификаций они попадают. Разные группы людей с различными интересами классифицируют вещи по-разному: некоторое животное может быть биологами занесено в одну классификационную рубрику, производителями пушнины – в другую, а кожевниками – в третью.

    Подведение природных объектов под классификационные рубрики зачастую бывает делом несложным. Например, животные, именуемые собаками, обычно имеют длинный нос, лают и машут хвостом, когда они рады или возбуждены. Вещи, изготовленные людьми, тоже нередко довольно легко подводятся под видовые рубрики: это здание относится к классу (жилых) домов, то – к классу гаражей, а вон то – к классу сараев и т.д. Но здесь возникает проблема: если человек, скажем, живет в гараже или сарае, то не является ли данное строение также его домом? Если гараж когда-то использовался для размещения автомобилей, но в последние годы используется для хранения дров, то не является ли он сейчас сараем? Производим ли мы отнесение сооружения к тому или иному классу на основе его внешнего облика, или на основе того предназначения, для которого оно был первоначально создано, или же на основе того, для чего оно используется в настоящий момент? Очевидно, что способ отнесения конкретного объекта к классу зависит от используемого нами критерия, а критерий мы выбираем в зависимости от того, какого рода группировки интересуют нас в наибольшей степени.

    СЛОВАРНОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

    При использовании нарицательных имен сразу же встает очевидный вопрос о том, каковы будут наши критерии использования любого такого слова: какие условия надо задать, чтобы определить, когда мы должны употреблять именно это слово, а не другое? Мы убедились в том, что предметы действительности имеют сходства друг с другом, т.е. общие черты. Сколь бы многие черты ни объединяли данный предмет с другим предметом, определяющими (отличительными) признаками предмета являются только те черты, при отсутствии которых данное слово к данному предмету не приложимо вообще. Мы не назовем геометрическую фигуру треугольником, если она не обладает следующими тремя признаками: это фигура (1) плоская, (2) замкнутая, (3) ограниченная тремя прямыми линиями. Признаки, служащие условием применимости слова, в своей совокупности образуют сигнификат слова (термин введен в употребление средневековым схоластом Иоанном Солсберийским), или, в другой терминологии, его интенсионал.

    В отличие от денотата слова, представляющего собой класс именуемых словом предметов или ситуаций, сигнификат – это не сам класс, а те признаки, на основании которых эти предметы/ситуации объединены в данный класс и противопоставлены членам других классов. В традиционной семантике значением слова в языке считается именно его сигнификат, а не денотат. При этом считается, что слово отсылает к «вещи» (денотату) не непосредственно, а опосредованно, через сигнификат, рассматриваемый как понятие о данном классе вещей, имеющееся в сознании человека.

    Многие ученые в настоящее время признают необходимым различать языковое значение слова и связанное с этим словом мыслительное содержание – понятие. И языковое значение, и понятие являются категориями мышления. То и другое суть отражения мира в нашем сознании. Но это разные виды отражения. Если понятие – это полное (на данном уровне познания) отражение в сознании признаков некоторой категории объектов или явлений, то языковое значение фиксирует лишь их различительные признаки. Так, в значение слова река входят такие «дифференциальные признаки» понятия о реке, как "водоем", "незамкнутый", "естественного происхождения", "достаточно большого размера", по которым объект, именуемый рекой , отличается от объектов, именуемых канавой , морем , прудом , озером , ручьем . Понятие же о реке включает, помимо данных, и другие признаки, например "питающийся за счет поверхностного и подземного стока своего бассейна". Можно сказать, что значению слова соответствует «наивное», обиходное понятие о предмете (в отличие от научного). Существенно, что признаки предмета, которые входят в значение некоторого слова, могут не совпадать с признаками, составляющими соответствующее научное понятие. Классический пример расхождения между языковым значением, в котором воплощено наивное представление о вещи, и соответствующим ему научным понятием привел русский лингвист Л.В.Щерба: «Научное представление о прямой (линии) фиксируется в ее определении, которое дает геометрия: „Прямая есть кратчайшее расстояние между двумя точками". Но выражение прямая линия в литературном языке имеет значение, не совпадающее с этим научным представлением. Прямой мы называем в быту линию, которая не уклоняется ни вправо, ни влево (а также ни вверх, ни вниз)».

    Итак, описать значение некоторого слова в языке, или истолковать его –значит перечислить в той или иной форме все те признаки «вещи», которые по отдельности являются необходимыми, а в совокупности достаточными условиями для обозначения ее с помощью данного слова. Именно такие отличительные (определяющие, характеристические) признаки должны включаться в определение слов в толковых словарях.

    Признаки предмета, не входящие в его словарное определение, называются сопутствующими признаками. Если этим признаком обладают все предметы, к которым приложимо данное слово, то такой признак называется универсальным сопутствующим признаком. Так, если химическая формула H 2 O рассматривается как определение воды, то такие признаки, как замерзание при нуле градусов по Цельсию, прозрачность, обладание определенным весом на единицу объема, будут универсальными сопутствующими признаками воды, так как любой экземпляр воды эти свойства имеет. Тест на то, является ли некоторый признак отличительным, таков: если бы этот признак отсутствовал при том, что присутствовали бы все остальные, стали бы мы по-прежнему заносить этот предмет в класс X? Если ответ отрицателен, тогда данный признак является отличительным.

    Существует много таких комбинаций признаков, для которых мы не считаем необходимым специально изобретать слово. Например, мы можем дать родовое наименование всем существам, имеющим четыре ноги и перья; но так как мы пока что не находили никакого существа, имеющего это сочетание признаков, то мы не считаем целесообразным иметь для такого существа какое-либо родовое наименование. Изобретая родовое наименование, приписываемое любому предмету, который имеет данное сочетание признаков, мы договариваемся об определении, а когда мы устанавливаем или передаем, какое сочетание признаков уже было названо определенным словом, то мы сообщаем определение. Договорные определения, равно как приказы и предположения, не являются ни истинными, ни ложными; но определения, включенные в сообщение, свойством истинности/ложности обладают, так как утверждение о том, что определенное слово уже употребляется в данном языке для обозначения любого предмета, обладающего определенным набором признаков, является либо истинным, либо ложным.

    Такой смысл термина «определение», или «дефиниция», является наиболее общим, и словари стремятся снабдить нас определениями именно в указанном смысле. Поскольку такие определения представляют собой попытку сформулировать именно сигнификат слова, они могут быть названы сигнификативными или десигнативными. Но дать определение значения слова в самом широком возможном смысле – это значит каким-то образом указать, что данное слово обыкновенно означает. Есть несколько способов достичь этой цели. Рассмотрим их по порядку.

    Сигнификативные, или десигнативные определения.

    Традиционно полагаемый наиболее точным способ определения значения слова – это задание списка признаков, которые должен иметь предмет, чтобы данное слово (или словосочетание) было к нему применимо. Именно это мы сделали выше в примерах с «треугольником» или «рекой». Это называется десигнативным определением; говорится, что слово обозначает те признаки, которые должен иметь предмет, чтобы это слово было к нему приложимо.

    Денотативное определение.

    Достаточно часто (если не в большинстве случаев) у людей отсутствует четкое понимание того, каковы отличительные признаки чего-либо; они только знают, что слово применимо к тем или иным конкретным индивидам. «Я не знаю, как определить понятие птицы, – может сказать кто-нибудь, – но я точно знаю, что воробей – птица, дрозд – птица, и попугай Полли – тоже птица». Говорящий упоминает некоторые индивиды или подклассы, к которым приложим данный термин; т.е. он упоминает о некоторых денотатах слова, чтобы истолковать его значение.

    Очевидно, что как способ истолкования того, что слово обычно значит, такое определение менее удовлетворительно, нежели приведение сигнификата. Если мы знаем сигнификат слова, мы знаем правило его употребления (подобное тому, которое пытаются давать в словарях) – мы знаем, в каких условиях следует прилагать данное слово к данной ситуации. Но когда мы выучиваем один, два или даже сто денотатов слова, мы не знаем, к каким другим вещам оно может прилагаться, поскольку общее правило у нас пока что отсутствует. Если кто-то знает, что воробьи и дрозды суть птицы, то он еще не знает, к каким другим вещам прикладывается слово птица . После сотни случаев, рассмотрев, какие общие черты имеют все обозначенные вещи, можно будет прийти к некоторой мысли; но в лучшем случае это будет обоснованное предположение. После фиксации сотни случаев появления птиц можно заключить, что птица есть нечто летающее. Конечно, этот вывод будет ложным: летучие мыши летают, но не являются птицами, а страусы являются птицами, но не летают. Этого нельзя узнать из денотата, если только не случилось так, что в составе денотата оказались перечислены страусы; но даже и это не означало бы знания правила употребления слова птица ; можно было бы лишь заключить, что, каково бы ни было это правило, оно не включает такого признака, как способность летать.

    Более того, существуют и такие слова, которые вообще не обладают денотатами. Насколько известно, эльфы и домовые в природе не существуют; следовательно, эти слова вообще не имеют денотатов в реальном мире. Мы согласны с тем, что они существуют лишь в человеческом воображении, – можно сказать, что денотатами обладают лишь выражения образ эльфа и образ домового . Однако и эти слова имеют значение, и если бы любому читателю ирландских мифов довелось с этими существами повстречаться, он знал бы, как отличить одно от другого. Несмотря на то что данные слова не обладают денотатами, они имеют вполне четкие сигнификативные определения, так что любое существо, обладающее требуемыми отличительными признаками, могло бы быть опознано как эльф или домовой.

    Остенсивные определения.

    Остенсивное определение подобно денотативному, однако вместо упоминания примеров птиц (что было бы бессмысленно, если слушатель предварительно не знает значений слов воробей и дрозд ) оно показывает или предъявляет эти примеры. Любой ребенок, выучивающий значения слов, делает это с помощью остенсивных определений. Тому, кто вообще не знает заранее значений никаких слов, другие слова не помогут.

    Есть некоторые слова, значения которых люди обычно выучивают остенсивно, хотя они могли бы быть выучены и другими способами. Что означает слово шестиугольник , мы можем узнать из его сигнификативного определения: "любая плоская замкнутая фигура, имеющая шесть сторон, являющихся прямыми линиями", – но мы можем узнать это также из показанного нам рисунка, изображающего шестиугольник. Есть, однако, и такие слова, значение которых, по-видимому, можно выучить только остенсивно, например наименования наших простейших чувственных впечатлений. Сможет ли человек, слепой от рождения, узнать, что означает слово красный , если он никогда не мог увидеть ни одного примера красного? Может ли кто-нибудь понять, что такое боль или гнев , если он сам ни разу не испытывал этих чувств? Слова не могут заменить впечатлений, они лишь помогают нам обозначить те впечатления, которые мы уже получили.

    С другой стороны, есть и такие слова, значения которых не могут быть показаны или указаны, а должны быть определены вербально, т.е. с помощью других слов или порой с помощью сочетаний слов с жестами: действительность , бытие , понятие , объяснение и большинство терминов, используемых в той или иной абстрактной дисциплине вроде философии.

    Информация, которая связана с некоторым словом, не исчерпывается его значением. Слова обладают также коннотациями (иногда их называют также семантическими ассоциациями), которые не входят в значения слов в строгом понимании и тем самым не отражаются в их толкованиях. Коннотации слова – это несущественные, но устойчивые признаки выражаемого понятия, которые в данной культуре приписываются соответствующему предмету или явлению действительности. Примером коннотаций служат признаки "упрямства" и "тупости" у слова осел , признак "монотонности" у слова пилить , признаки "быстроты" и "непостоянства" у слова ветер .

    Итак, наиболее точным или, во всяком случае, предпочтительным способом определения значения слова в семантике считается (или, по крайней мере, до недавнего времени считалось, см . КОГНИТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА) задание списка признаков, которые должен иметь предмет, чтобы данное слово (или словосочетание) было к нему применимо. Но каким образом выделяются признаки, составляющие толкование?

    СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

    Выделение используемых при толковании слова признаков осуществляется на основе сопоставления данного слова с другими словами, близкими к нему по значению, т.е. относящимися к той же предметной или понятийной области. Для обозначения группы слов, соотносящихся с одной и той же областью представлений и как бы без остатка расчленяющих ее на части, соответствующие значениям этих слов, немецкий лингвист Й.Трир ввел понятие семантического поля. Примеры семантических полей: поле времени, поле животноводства, поле имен родства, поле цветообозначений, поле глаголов движения, поле направительных предлогов и т.п. Внутри семантического поля слова связаны между собой семантическими отношениями. Установление типов таких отношений и выявление их наличия между словами в рамках конкретных семантических полей традиционно считается одной из главных задач лексической семантики.

    В лексике принято выделять следующие типы семантических отношений.

    Синонимия.

    К этому типу относятся отношения, основанные на полном или частичном совпадении значений. Слова, связываемые отношением синонимии, называются синонимами. В зависимости от того, допускаются ли вообще различия в значении слов и если допускаются, то какие, выделяются разновидности синонимии и синонимов. Отношение полной или точной синонимии связывает между собой слова, которые не обнаруживают никаких семантических различий. Точная синонимия – явление редкое, что обычно объясняют избыточностью кодирования одного и того же содержания разными формальными средствами. Примеры кандидатов в точные синонимы в русском языке: бегемот – гиппопотам ; бросать – кидать ; глядеть – смотреть ; плебисцит – референдум ; везде – всюду ; заснуть – уснуть. Если означаемые двух слов совпадают во всем, кроме экспрессивно-оценочных элементов их значения, то связывающее их отношение называют (экспрессивно-) стилистической синонимией. Примеры экспрессивно-стилистических синонимов: убегать – драпать – улепетывать или англ. policeman – cop "полицейский".

    Слова, значения которых достаточно близки, но содержат и различающие их признаки, называются квазисинонимами. Например, квазисинонимичны слова приказывать и требовать : и то и другое обозначает побуждение адресата к действию, которое тот, с точки зрения побуждающего, должен выполнить. Но если приказывать может только тот, кто тем или иным образом контролирует ситуацию (благодаря своему авторитету, социальному положению или просто оружию в руках), то требовать может и тот, кто не является хозяином положения, но считает, что в данном случае на его стороне закон или другая правовая норма. Так, обыватель, у которого милиционер отобрал паспорт, может потребовать , но не приказать последнему вернуть его. Среди разновидностей квазисинонимии особо выделяются гипонимия и несовместимость.

    Гипонимия.

    Гипонимическое, или родо-видовое отношение связывает слово, обозначающее род сущностей или явлений со словами, обозначающими виды, выделяемые в рамках этого рода. Этим отношением связаны слова в парах дерево – дуб ; родственник – племянник ; цвет – синий ; передвигаться – идти ; сосуд – стакан. Слово, выражающее более общее понятие в этой разновидности семантических отношений, называется гиперонимом, а слово, обозначающее частный случай, вид указанного рода объектов или явлений, называется гипонимом. Слова, имеющие общий гипероним, называются согипонимами (иликогипонимами). Так, слово дерево является гиперонимом по отношению к словам дуб , ясень , береза , пальма , саксаул и т.п., которые являются согипонимами.

    Несовместимость

    – это отношение между когипонимами. Так, в отношении несовместимости находятся слова мать и отец , идти и бежать , сладкий и соленый и т.п. Эти слова несовместимы в том смысле, что они не могут одновременно характеризовать одно и то же явление, относиться к одному и тому же объекту. Иначе говоря, денотаты (экстенсионалы) слов, связанных отношением несовместимости, не пересекаются, при том что сигнификаты их имеют общую часть – совокупность признаков, составляющих сигнификат их общего гиперонима. В этом отличие несовместимости от простого различия по смыслу. Так, слова юноша и поэт имеют разные значения, но они не связаны отношением несовместимости (множества юношей и поэтов могут пересекаться), тогда как слова юноша и старик несовместимы по значению. Слова могут находиться в отношении несовместимости и в том случае, когда в языке отсутствует слово, выражающее то родовое общее понятие, виды которого обозначают эти слова. Так, например, нет слова, которое выражало бы родовое понятие для находящихся в отношении несовместимости слов отличник , хорошист , троечник и т.д.

    Отношение «часть – целое»

    связывает имя некоторого объекта с именами его составных частей. Так, слово дерево связано отношением «часть – целое» со словами ветка , лист , ствол , корни. В отличие от представителей некоторого вида, каждый из которых одновременно является и представителем соответствующего рода (напр., дуб / береза / ольха и т.п. суть деревья ), ни одна из частей целого не является сама по себе целым (напр., ни ветка , ни лист , ни ствол , ни корни не есть дерево ).

    Антонимия.

    Это отношение основано на противоположности выражаемых словами понятий. Три основные разновидности антонимии различаются по характеру противоположности. Отношение дополнительности, или комплементарная антонимия предполагает такую ситуацию, при которой утверждение того, что обозначает один из антонимов, влечет отрицание того, что обозначает второй, например сухой – влажный , спать – бодрствовать , с – без. Дополнительность можно рассматривать как особый случай несовместимости, когда некая общая для двух слов содержательная область полностью распределяется между их значениями. Отношениевекторной антонимии связывает слова, обозначающие разнонаправленные действия: влететь – вылететь , здороваться – прощаться , замерзать – оттаивать и т.п. Отношение контрарной антонимии связывает слова, в значение которых входит указание на противоположные зоны шкалы, соответствующей тому или иному измерению или параметру объекта или явления, например такому, как размер, температура, интенсивность, скорость и т.п. Иначе говоря, этот вид антонимии характерен для слов с «параметрическим» значением: большой – маленький , широкий – узкий , жара – мороз , высоко – низко , ползти – лететь (о времени) и т.п. В отличие от комплементарной антонимии слова, связанные этим отношением, не покрывают своими значениями всю шкалу, поскольку ее средняя часть обозначается какими-то другими выражениями.

    Конверсивность.

    Это семантическое отношение может связывать слова, обозначающие ситуации, число участников которых не меньше двух. Конверсивами называются слова, которые описывают одну и ту же ситуацию, но рассматриваемую с точки зрения разных ее участников: выиграть – проиграть , над – под , иметь – принадлежать , младше – старше и т.п. Так, одно и то же положение дел может быть описано и как Х опережает Y-а на 10 очков , и как Y отстает от Х-а на 10 очков , но в первом случае благодаря использованию глагола опережать главным действующим лицом представлен Х , а во втором глагол отставать ставит в центр внимания другого участника – Y-а .

    Разумеется, рассмотренными выше отношениями не исчерпывается множество системных семантических отношений между словами в языке. Многие другие отношения, которые Ю.Д.Апресян назвал отношениями семантической производности, выделены и описаны в модели «смысл – текст» в качестве лексических функций – замен, которые сопоставляют любому слову, к которому они в принципе применимы, другое слово (слова), определенным образом связанное с ним по значению. Например, лексическая функция Sing сопоставляется слову, обозначающему гомогенное целое, слово, обозначающее один элемент, или квант этого целого. Так, Sing (бусы ) = бусина ; Sing (флот ) = корабль ; Sing (целовать ) = поцеловать и т.д., а лексическая функция Able i связывает название ситуации с названием типового свойства i-го участника этой ситуации. Так, Able 1 (плакать ) = слезливый; Able 2 (перевозить )= транспортабельный.

    МЕТОДЫ СЕМАНТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

    В семантике используется широкий спектр исследовательских методов – от общенаучных методов наблюдения (включая играющую в семантике важнейшую роль интроспекцию, т.е. наблюдение за своим собственным внутренним миром), моделирования и эксперимента до частных методов, зачастую опирающихся на достижения смежных наук – например, логики (пресуппозиционный анализ) и психологии (различного рода ассоциативные эксперименты). Наибольшую известность из собственно семантических методов получил метод компонентного анализа.

    Компонентный анализ значения

    в самом широком смысле представляет собой набор процедур, в результате которых слову сопоставляется его определение, представляющее собой тем или иным способом структурированный набор семантических компонентов, задающих условия применимости данного слова.

    Чтобы дать некоторое представление о компонентном анализе значения как методе получения словарного определения слова, продемонстрируем один из его вариантов на конкретном примере анализа значения слова журнал . Вначале надо отыскать слово или словосочетание, обозначающее род вещей, видом которого являются журналы. Таким словосочетанием будет периодическое издание. Значение этого родового по отношению к слову журнал наименования (гиперонима) будет первым семантическим компонентом, входящим в дефиницию слова журнал . Этот компонент – "периодическое издание"– отражает признаки, общие у журнала с другими вещами того же рода (эти признаки – "издание" и "периодичность" – получают эксплицитное, т.е. явное выражение в составе словосочетания периодическое издание ). Такие признаки в составе значения слова называются интегральными семантическими признаками . Теперь надо найти все слова, обозначающие другие виды периодических изданий, и, мысленно сравнивая объекты, обозначаемые словом журнал , с объектами, обозначаемыми каждым из них, выявить те признаки, по которым журналы отличаются от других видов периодики. Такие признаки в составе значения слова называются дифференциальными семантическими признаками . Помимо журналов периодическими изданиями являются газеты , бюллетени и каталоги. От газет журналы отличаются тем, что они сброшюрованы. Если печатное издание не сброшюровано, оно не может быть названо журналом. От бюллетеней и каталогов журналы отличаются по другому признаку, относящемуся не к форме издания, а к его содержанию: если в журналах публикуются преимущественно тексты, относящиеся к публицистике, а также к научной или художественной литературе (статьи, очерки, информационные сообщения, фельетоны, интервью, рассказы и даже главы романов), то бюллетени создаются в первую очередь для публикации официальных документов (законов, указов, инструкций и т.п.), создаваемых издающими бюллетени организациями, а также поставляемой этими организациями справочной информации, а каталоги – для публикации данных о товарах или услугах, предлагаемых той или иной фирмой. Таким образом, в толкование слова журнал следует включить два компонента, соответствующих двум дифференциальным признакам обозначаемого класса объектов, характеризующих их со стороны внешнего вида и со стороны содержания.

    Одно из направлений в рамках компонентного анализа значений, развиваемое в трудах А.Вежбицкой и ее последователей, исходит из того, что значения всех слов во всех языках могут быть описаны с помощью одного и того же ограниченного набора из нескольких десятков элементов, неразложимых, как атомы в физике, – семантических примитивов, соответствующих значениям слов, предположительно встречающихся в любом языке и составляющих его понятийную основу. К семантическим примитивам относятся "я", "ты", "кто-то", "что-то", "люди", "думать", "говорить", "знать", "чувствовать", "хотеть", "этот", "тот же самый", "другой", "один", "два", "много", "все", "делать", "случаться", "нет", "если", "мочь", "подобно", "потому что", "очень", "когда", "где", "после", "до", "под", "над", "иметь части", "вид (чего-л.)", "хороший", "плохой", "большой", "маленький" и, возможно, некоторые другие. Это направление развивает идеи философов эпохи Просвещения (Декарта, Ньютона, Лейбница), пытавшихся разработать особый язык мысли (lingua mentalis), посредством которого можно было бы истолковать значения всех слов обычного языка.

    Компонентный анализ значений слов способствовал проникновению в семантику экспериментальных методов исследования.

    Эксперимент в семантике.

    Как и в прежние времена, основным методом выявления значения слова в лексической семантике остается интроспекция, т.е. наблюдение лингвиста над теми идеальными сущностями, которые связаны с данным словом в его собственном сознании. Естественно, если объектом семантического исследования является родной язык, то лингвист, будучи его носителем, может полагаться на собственное знание языка и делать выводы о значении слова, опираясь на собственную интуицию, на то, как он сам употребляет и понимает слово. В случае же изучения семантики неродного языка семантический анализ должен обязательно опираться на некоторый корпус употреблений изучаемых слов с их контекстами, извлекаемый из различных текстов устной и письменной речи, признаваемых авторитетными образцами соответствующего литературного языка или какого-либо из его подъязыков. И те правильные употребления слова, которые лингвист порождает сам, и те, которые он извлекает из текстов, образуют, так сказать, «положительный» языковой материал, осмысляя который лингвист формулирует для себя гипотезу о значении изучаемых выражений.

    Эксперимент в семантике служит для того, чтобы подтвердить или опровергнуть семантические гипотезы, выдвигаемые на основе наблюдений над употреблениями слов, которые признаются правильными. Экспериментировать лингвист может и с собственным языковым сознанием, если он изучает родной язык, и с сознанием других носителей языка (что необходимо при изучении неродного языка).

    Важнейший вид эксперимента в семантике (в отечественной лингвистике впервые предложенный академиком Л.В.Щербой в 1931 в статье О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании ) состоит в том, что исследователь для проверки правильности своих предположений о значении того или иного слова должен пробовать употребить это слово в контекстах, отличных от тех, в которых оно уже встретилось. Получаемый в результате такого эксперимента языковой материал будет содержать наряду с правильными, возможными фразами с данным словом также и неправильные, отклоняющиеся от нормы и по этой причине никогда не встречающиеся в текстах, воплощающих языковую норму. Эти неправильные фразы образуют так называемый «отрицательный языковой материал», роль которого в семантическом исследовании громадна, поскольку на его основе можно выявить те элементы значения слова, которые препятствуют его употреблению в данном контексте. (Отрицательный языковой материал встречается в текстах художественных произведений, авторы которых используют нарушение языковой нормы как художественный прием, ср., например, следующие семантически аномальные – что принято отмечать звездочкой перед соответствующим языковым выражением – фразы из произведений Андрея Платонова: *Они присутствовали на этом собрании уже загодя ; *Умрищев взял из-под стола следующую книгу и заинтересовался ею ; звездочка перед языковым выражением показывает его неправильность с точки зрения языковой нормы.) Иными словами, в ходе эксперимента описанного типа лингвист порождает семантически аномальные фразы с данным словом и проверяет, можно ли на основе его предположения о значении некоторого слова объяснить аномальность его употребления в заданном контексте. Если можно, то это подтверждает гипотезу, если нельзя, то первоначальную гипотезу следует уточнить.

    Например, если мы предположили, что в значение глагола предлагать (Х предлагает Y-у Р ) входит компонент "Х считает что Y может быть заинтересован в P", на что указывают типовые употребления вроде Он предложил мне сыграть в шахматы / (выпить ) чаю / интересную работу и т.п., то мы будем подставлять это слово в контексты, в которых Х никак не может считать, что предлагаемое действие в интересах Y-а, например в контекст, в котором Х в грубой форме побуждает Y-а покинуть помещение, считая, что по своей воле Y этого не сделает. Фраза *Он предложил мне убраться вон явно аномальна, что естественно объясняется исходной гипотезой и тем самым подтверждает ее. Аналогичным образом аномальная фраза *Заключенный ночью расколол решетку на окне камеры и бежал подтверждает предположение о том, что объект действия расколоть должен быть из хрупкого материала, поскольку именно отсутствием этого свойства у железных тюремных решеток естественно объясняется неправильность употребления глагола в данном контексте.

    Другой тип экспериментов предполагает использование самих предметов или физических явлений, входящих в денотат слова. Впрочем, во многих случаях сами предметы можно заменить их изображениями. Обычно такие эксперименты проводятся с привлечением информантов-носителей языка и имеют целью установить, от какого именно параметра предмета или явления зависит возможность употребить для его обозначения конкретное слово. Характерный пример подобного эксперимента описан в работе американского лингвиста У.Лабова Структура денотативных значений (1978, рус. пер. 1983), посвященной исследованию значений слов, обозначающих сосуды в разных языках. Эксперимент состоит в том, что информанту показывают различные изображения сосудов в случайном порядке и просят назвать очередной сосуд. В изображениях варьируют следующие параметры: отношение ширины сосуда к высоте; форма (чашеобразная, цилиндрическая, усеченный конус, призма); наличие / отсутствие ручки; наличие / отсутствие ножки. Кроме самих изображений, варьирует и «контекст», в котором фигурирует предмет: 1) «нейтральный», т.е. вне ситуации; 2) «кофе» – назвать сосуд в ситуации, когда некто, помешивая ложечкой сахар, пьет кофе из этого сосуда; 3) «пища» – сосуд стоит на обеденном столе и наполнен картофельным пюре; 4) «суп»; 5) «цветы» – сосуд с цветами изображен стоящим на полке. Варьирует и материал, о котором информантам сообщалось устно. Анализ ответов информантов позволяет выявить зависимость употребления каждого слова от определенных свойств денотата. Эти свойства, а также их отражение в сознании носителей языка и будут кандидатами в дифференциальные семантические компоненты, составляющие значение данного слова. Среди них при этом выделяются категориальные компоненты, образующие необходимые условия применения данного слова. Например, англ. goblet "бокал" в качестве категориального признака имеет "наличие ножки": если у сосуда нет ножки, то слово goblet для его обозначения никогда не используется. Другой вид компонентов – вероятностные: они отображают такие свойства, которые обычно, но не всегда имеют денотаты, обозначаемые данным словом. Например, сосуд, обозначаемый английским словом cup "чашка", обычно имеет ручку, но, как показал эксперимент, для называния сосуда этим именем наличие данного признака не обязательно.

    В рамках компонентного анализа был выработан целый ряд семантических тестов разного типа, которые применяются как для выявления определенных семантических характеристик слова, так и для проверки семантических гипотез. Большой вклад в их разработку внесли Э.Бендикс и Дж.Лич. Например, суть «теста на свободную интерпретацию» состоит в обращении к информанту с просьбой проинтерпретировать (эксплицировать, разъяснить) то или иное выражение или различие между двумя выражениями. Лингвист обращается к информанту с вопросами типа: «Что это значит?» или «Если бы Вы услышали, что кто-то сказал это, то что, по Вашему мнению, он имел бы в виду?»

    Если мы хотим выяснить семантическое различие между двумя словами, то мы строим тестовые выражения как минимальные пары, то есть они должны совпадать во всем, кроме одного слова. Так, если нас интересует, в чем разница между значениями слов просить и приказывать , мы обратимся к информанту с вопросом: «В чем разница в значении между Он попросил меня сделать это и Он приказал мне сделать это »? Этот тест может использоваться на этапе формирования семантической гипотезы.

    Когда мы уже имеем гипотезу, проверить ее правильность можно с помощью более жестких тестов с несколькими альтернативными ответами, например с помощью «импликативного теста», в ходе которого информанта просят оценить, истинно ли высказывание P, когда истинно высказывание Q. Высказывание Q при этом содержит изучаемое слово, а высказывание Р выражает предполагаемый компонент значения этого слова. Так, если мы предполагаем, что в значение глагола приказывать (Х приказывает Y-у Z ) входит компонент "X cчитает, что Y обязан делать Z", мы спрашиваем информанта: «При условии, что высказывание Он приказал мне остаться истинно, истинно ли следующее высказывание: Он считает , что я должен остаться ?» Если положительный ответ на этот вопрос дают не менее 80% информантов, то это считается свидетельством того, что проверяемый семантический компонент действительно присутствует в составе значения исследуемого глагола.

    Осложняющие факторы.

    В свете изложенного может показаться, будто каждое слово имеет одно четкое и определенное денотативное значение, которое может быть задано строгим десигнативным правилом, в точности сообщающим нам, при каких условиях слово должно употребляться. Но в действительности дело обстоит вовсе не так просто.

    Неоднозначность.

    Многие слова (возможно, даже большинство слов) используются в более чем одном смысле. Cлово лук может применяться как для обозначения огородного растения со съедобной луковицей и съедобными трубчатыми листьями, так и для обозначения старинного оружия для метания стрел. Английское слово saw употребляется для обозначения как некоторого инструмента (пилы), так и в качестве формы прошедшего времени глагола see "видеть". Одна и та же последовательность звуков в таких случаях оказывается соотносимой с совершенно различными значениями, причем отсутствие какой-либо связи между этими значениями дает основание усматривать в этих и им подобных случаях не одно слово с разными значениями, а несколько разных слов, случайно совпадающих по форме (возможно, с некоторого момента; например, в слове лук 2 "оружие" исторически имелся носовой звук , совпавший впоследствии с обычным [u] в слове лук 1 "растение"). Такие слова называются омонимами, а соответствующий тип неоднозначности – омонимией. При другом типе неоднозначности, называемом многозначностью или полисемией, значения некоторого слова хотя и различны, но связаны между собой, или, иначе говоря, имеют существенную общую часть. Например, рус. создание и англ. creation может обозначать как сам процесс "созидания", так и его результат – "то, что создано". Слово кино может означать либо "фильм", либо "театр, в котором показывают фильмы", либо "род искусства, произведениями которого являются фильмы". Полисемия не разрушает тождества слова, которое рассматривается как целостная, но многозначная единица языка. Омонимия и полисемия, как правило, не создают путаницы; благодаря достаточному различию значений контекст обычно указывает на подразумеваемый смысл слова. Но в иных случаях значения столь близки друг другу, что говорящий, зная эти значения, может легко «соскальзывать» от одного к другому. Так, про человека, у которого на полках стоят тысячи физически различающихся книг, представляющих собой идентичные нераспроданные экземпляры публикации его рукописи, можно сказать, что у него есть одна книга или что у него есть тысяча книг, в зависимости от того, употребляется ли слово книга в значении типа (издание книги, воплощенное во множестве экземпляров) или в значении экземпляра (сам подразумеваемый физический предмет; это известное из семиотики противопоставление иногда передается без перевода: type – token). Это тот же автобус , который идет от метро мимо парка ? Некоторые скажут «да», некоторые – «нет». Но этот спор будет чисто словесным: если под «тем же автобусом» имеется в виду физически то же самое транспортное средство, то точный ответ, вполне вероятно, окажется отрицательным; если же подразумевается автобус того же маршрута, то ответ имеет полное право быть положительным. Когда встречаются такие случаи неоднозначности, то важно понять, что они могут быть разрешены путем тщательного различения разных смыслов, вкладываемых в употребляемое слово или словосочетание. Словесные споры возникают тогда, когда люди думают, что расходятся во мнении о фактах, тогда как в действительности их разногласия проистекают лишь из-за того, что отдельные ключевые слова имеют для спорщиков разные значения. Конечно, абсолютизировать семантические причины споров и конфликтов, как это делали представители популярной в 1930–1960-е годы в США школы «общей семантики» (основоположником ее был А.Кожибский, а наиболее значительными представителями – С.Хаякава и А.Рапопорт), не стоит, но разобраться, не скрывается ли за непониманием употребление языковых выражений в существенно различных значениях, бывает полезно почти всегда.

    Наиболее распространенный тип неоднозначности имеет место при переносном употреблении слова. Острый нож – это такой нож, который хорошо режет, острый сыр реально не режет язык, но возникает такое чувство, как если бы он это делал. Слово лиса в буквальном употреблении обозначает вид млекопитающих, но в переносном употреблении (Он – хитрая лиса ) это слово обозначает коварного человека. Таким образом возникают пары типа англ. dining-room table "обеденный стол" – table of statistics "статистическая таблица"; your shadow "твоя тень" – he is a mere shadow of his former self "от него осталась одна тень"; a cool evening "холодный вечер", a cool reception "холодный прием"; higher in the sky "более высоко в небе" – higher ideals "высшие идеалы" и т. п. В большинстве подобных случаев контекст ясно определяет, является ли употребление буквальным или переносным.

    Метафора.

    Хотя переносно употребляемое слово приобретает по крайней мере одно добавочное значение и становится в этом смысле неоднозначным, переносные выражения часто позволяют нам говорить о вещах, для которых мы бы иначе не могли подобрать подходящих слов. Кроме того, они, как правило, более живые и сильные, чем буквальные выражения. В особенности это касается метафоры. В этом случае слово, которое словарно соотносится с одним предметом мысли, употребляется для обозначения другого предмета мысли. Говоря о сплетничающих языках пламени (англ. the gossip of flames , букв. "сплетни пламени"; в русском переводе метафор две, однако одна из них, «языки пламени», является привычной и слабо осознаваемой, такие метафоры называют также конвенциональными или «мертвыми» – о них говорится в следующем абзаце), Уолт Уитмен употребляет слово, относящееся к болтовне, разносящей слухи, для обозначения оживленного потрескивания огня. В случае метафорического употребления слова его фигуральное значение определяется сохранением некоторого сходства с буквальным смыслом этого слова и в отрыве от буквального смысла понято быть не может. Переносное значение метафоры Уитмена, описывающей шум, с которым мечутся языки пламени, прошло бы мимо нас, если бы мы не знали или не могли бы подумать о буквальном значении слова gossip "болтовня, слух, сплетня". Парафразы, предложенные здесь, не исчерпывают сложных отношений между буквальными и переносными значениями слов и, конечно, не могут воспроизвести тот психологический эффект видения слова, употребленного таким способом, при котором оно сталкивает нас с нашим предшествующим знанием его буквального значения. Это и есть то умножение семантического потенциала, которое столь характерно для метафоры.

    Метафоры, которые начинают вновь и вновь употребляться в повседневной речи, имеют обыкновение терять свои буквальные значения; мы настолько привыкаем к ним, что идем прямо к их переносным значениям. Большинство людей, услышав англ. blockhead "болван, чурбан" (букв. "чурбанная голова"), думают непосредственно о ком-то тупоголовом, вообще не соотнося это слово ни с какой тупостью какого-либо настоящего деревянного чурбана. Так, слово blockhead потеряло творческую, образоформирующую функцию, характерную для метафор, и превратилось в «мертвую метафору». Многие слова столь пропитываются своими метафорическими употреблениями, что словари описывают в качестве буквальных значений то, что когда-то ранее было значениями переносными. Таково англ. hood "капюшон, капор, верх экипажа, хохолок птицы, крышка, чехол, колпак, капот двигателя", превратившееся в обозначение металлической поверхности, прикрывающей механизм автомобиля сверху. Старое значение слова hood "колпак" сохраняется, и его многочисленные переносные значения делают это слово «семантически сложным». Конечно, слово hood имеет также переносное употребление, как, например, в составе сложного слова hoodwink "ввести в заблуждение, обмануть, провести". В 17 в. слово explain "объяснять, толковать" еще сохраняло остатки своего буквального значения в латинском языке (из которого оно было заимствовано) – "раскрывать, развертывать", так что его можно было употреблять в предложении типа The left hand explained into the palm "Левая рука разжалась в ладонь". Сегодня первоначальное буквальное значение слова explain полностью уступило место значению, которое возникло как переносное расширительное употребление. Истории многих слов ярко демонстрируют, сколь значительную роль играет метафора в семантическом изменении.

    Расплывчатость.

    Наиболее досадные проблемы для семантики создаются таким осложняющим фактором, как расплывчатость (англ. vagueness). «Расплывчатое» – это противоположность «точному». Расплывчатые слова неточны по отношению к миру, который они призваны описывать. Но неточны они могут быть в нескольких различных отношениях.

    Простейший тип расплывчатости создается отсутствием четкой границы между применимостью и неприменимостью слова. Один предмет отчетливо окрашен в желтый цвет, другой столь же отчетливо окрашен в оранжевый ; но где провести четкую разграничительную линию между ними? Желтым или оранжевым следует называть то, что лежит посередине? Или, быть может, мы должны ввести новое понятие желто-оранжевого цвета? Но это не разрешит указанную трудность, потому что встанет вопрос, где провести границу между оранжевым и желто-оранжевым и т.д. Когда сама природа дарит нам непрерывность, внутри которой мы хотим провести некоторое разграничение, то любая точка, в которой мы попытаемся это разграничение сделать, будет несколько произвольна. Использование именно «этого», а не «того» слова, по-видимому, предполагает ясную точку перехода, хотя в природе таковой нет. Скалярные (соотносимые с некоторой шкалой) слова – такие, как медленный и быстрый , легкий и трудный , твердый и мягкий , иллюстрируют этот тип расплывчатости.

    Бывает так, что условия употребления слова описываются множественными критериями. Это не то же самое, что неоднозначность, при которой слово употребляется в нескольких разных смыслах. Но это также не означает, что для употребления слова должно выполняться некоторое множество условий, так как в нормальном случае это имеет место и без всякой расплывчатости. Выше уже упоминалось о трех условиях употребления слова треугольник , но слово треугольник является не расплывчатым, а точным. Под «множественностью критериев» имеется в виду тот факт, что не существует никакого единого набора условий, которые задавали бы его употребление в том же смысле, в котором три упомянутых выше условия задают употребление слова треугольник ; более того, может статься, что не существует вообще ни одного такого условия, которое обязано выполняться для того, чтобы употребление слова было возможным. Существа, которых мы называем собаками , как правило, бывают покрыты шерстью, способны лаять, виляют хвостами, бегают на четырех лапах и т.д. Но собака о трех лапах все же остается собакой; собака, не умеющая лаять, также может оставаться собакой (такова африканская порода басенджи) и т.д. Признак A может отсутствовать, пока наличествуют признаки B, C и D; признак B может отсутствовать, пока наличествуют признаки A, C и D и т.д. Ни один из них не является необходимым; достаточно комбинации других. Здесь рушится само различие между отличительными и сопроводительными признаками; вместо этого мы имеем некоторое множество, своего рода кворум (необходимое число) характеристик, наличие которых необходимо для того, чтобы данное слово было применимо к данному предмету. Для того чтобы объявить заседание сената открытым, необходим кворум сенаторов, но нет такого сенатора, присутствие которого было бы необходимым при наличии минимального необходимого числа других сенаторов. Это и есть требование кворума.

    Картину дополнительно усложняют следующие обстоятельства. (1) Иногда нет никакого определенного числа признаков, образующих этот множество-кворум: все, что мы можем сказать, это то, что чем в большей степени признаки данного предмета обладают свойством «Х-овости», тем более мы склонны использовать для его обозначения слово «X». (2) Нельзя сказать также, чтобы все эти признаки имели одинаковый вес. Говоря, что кто-то умен (intelligent), мы придаем способности к решению новых задач больший вес по сравнению с памятью. (3) Некоторые признаки могут присутствовать в различной степени: так, практически каждый способен как-то справляться с решением задач, однако чем выше степень этой способности, тем выше ум (intelligence). Чем более выражен признак «Х-овости», тем с большей уверенностью мы говорим о применимости слова «X».

    Расплывчатым может быть не только то слово, которому мы пытаемся дать определение; слова, посредством которых мы это определение даем, также могут быть расплывчатыми. Англ. слово murder означает "deliberate killing" ("умышленное убийство") в отличие от manslaughter "кровопролитие", при котором убийство является непредумышленным или происходит в результате несчастного случая; но достаточно ли для признания действия произвольным, чтобы оно было намеренным, или надо еще, чтобы оно было продуманным (заранее запланированным)? Да и когда, вообще, можно назвать нечто убийством? Если кто-то допускает смерть другого по халатности или не спасает другого в ситуации, где мог бы спасти, то убил ли он его? Убивает ли мужа жена, доводя его до самоубийства? Впечатление точности, возникающее при построении строго сформулированного определения, может быть иллюзорным, ибо та расплывчатость, которая характеризовала толкуемое слово, может снова проявить себя в значениях слов, с помощью которых мы пытаемся построить определение, так что ни от какой расплывчатости мы на самом деле не избавимся.

    Иногда нам, в практическом плане, и не нужно стремиться к большей точности. Когда кто-нибудь говорит: Коридор уходит в глубину здания , то несочетаемость глагола уходить с обозначением стационарного объекта ничуть не мешает пониманию. Иногда нам действительно надо было бы выражаться поточнее, но состояние наших знаний не дает нам возможности что-либо уточнить. Тем не менее расплывчатые описания в большинстве случаев все же лучше, чем полное отсутствие описаний; утверждавший когда-то обратное австрийский философ Л.Витгенштейн (тезис его Логико-философского трактата гласит: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать») к концу жизни отказался от своей радикальной позиции.

    Значение предложений.

    Слова и словосочетания соединяются друг с другом, образуя предложения – семантические единицы, которые мы чаще всего употребляем в обыденной речи. Слова в предложении должны сочетаться по определенным грамматическим правилам, своим для каждого языка. Например, в английском предложении должен присутствовать грамматический минимум, состоящий из подлежащего и сказуемого. Цепочка слов Walking eat sat quiet (возможный букв. перевод «Гуляя кушают сидел спокойный») состоит из слов, но не образует английского предложения, уже хотя бы потому, что в ней нет подлежащего. В добавление к этим минимальным требованиям иметь значение обязаны именно предложения как целостные единицы, а не просто образующие их слова. Saturday is in bed «Суббота находится в постели» состоит из слов, и эти слова образуют грамматически правильное предложение, но это предложение скорее всего будет воспринято как бессмысленное.

    Подобно тому как слова именуют вещи (вещи в широком смысле, включая качества, отношения, действия и т.д.), так же и предложения именуют то, что можно назвать положениями вещей. Кошка лежит на коврике именует одно положение вещей, а Собака лежит на коврике именует другое положение вещей. Конечно, существуют и такие предложения, которые не описывают никаких положений вещей: мы знаем, что значит Кошка залаяла , хотя это предложение не описывает никакого существующего (и, насколько нам известно, никакого существовавшего ранее) положения вещей. Предложения обозначают не только реальные положения вещей, но и возможные (или, избегая неоднозначного термина «возможные», можно сказать, «вообразимые положения вещей», хотя термин «вообразимые» несет с собой новые трудности). Предложение не обязано именовать никакого настоящего или прошедшего положения вещей, однако, когда мы употребляем предложение, мы должны знать, какое положение вещей должно было бы именоваться нашим предложением, если бы такое положение вещей существовало. Мы считаем, что предложение Saturday is in bed бессмысленно, потому что не существует такого мыслимого положения вещей, которое могло бы в принципе описываться этим предложением. Будучи не в состоянии помыслить такое положение вещей, мы говорим: «Это не имеет никакого смысла», «Это нелепость» или «Это бессмысленно».

    Внутренне противоречивые предложения бессмысленны потому, что нет никакого возможного положения вещей, которое они могли бы описывать. Предложение Он нарисовал квадратный круг внутренне противоречиво потому, что определения слов квадратный и круг несовместимы друг с другом. Я собираюсь изменить прошлое внутренне противоречиво потому, что прошлое относится к тому, что уже произошло, а то, что человек собирается делать, относится к будущему.

    Предложения, содержащие так называемые категориальные ошибки, бессмысленны, хотя могут не содержать никакого прямого противоречия. Красное принадлежит к категории цвета, круглое – к категории очертаний. Удары грома принадлежат к категории физических явлений, мысли – к категории ментальных событий. Все это принадлежит к категории временных вещей или сущностей, тогда как числа и философские универсалии принадлежат к категории невременных сущностей. Всякая попытка, при которой свойство, относящееся к одной категории, приписывается предмету, относящемуся к другой категории, ведет к бессмыслице. Если мы скажем Суббота не находится в постели , то это будет категориальной ошибкой. Она заключается не в том, что субботе в большей мере свойственно не находиться в кровати, чем находиться в кровати; она заключается в том, что понятие нахождения в кровати вообще не применимо к дням недели. Подобным же образом бессмысленно предложение Число 7 – зеленое , поскольку прилагательное зеленый приложимо лишь к физическим предметам, а не к числам. Столь же бессмысленны благодаря наличию категориальных ошибок такие предложения, как Квадратичные неравенства пойдут на лошадиные скачки , Теории поедают кислотность , Зеленые идеи яростно спят , Она услышала цвет , Синий есть простое число .

    Литература:

    Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики . М., 1973
    Новиков Л.А. Семантика русского языка . М., 1982
    Бендикс Э. Эмпирическая база семантического описания
    Найда Ю.А. Процедуры анализа компонентной структуры референционного значения . – В кн.: Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIV. М., 1983
    Катц Дж. Семантическая теория . – В кн.: Новое в зарубежной лингвистике. Вып. Х. М., 1985
    Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика . М., 1990
    Степанов Ю.С. Семантика . – Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990
    Апресян Ю.Д. Избранные труды , т. 1. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1995
    Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание . М., 1995

    

    Семантика - слово, пришедшее в наш язык из греческого, где его смыслом было «значимый». В филологии оно впервые было применено во Франции М. Бреалем, занимавшимся не только развитием языка, но и историей. О том, что такое семантика, могут рассказать многие языковеды. Под термином принято понимать такую науку, которая посвящена смыслу слова, множеству букв и предложений.

    А если попонятнее?

    Наиболее общее значение термина (именно его обычно подразумевают) можно уточнить как «лексическая семантика». Она занимается осмысленной нагрузкой отдельно взятых слов. А вот языковеды, исследующие алфавиты, сохранившиеся с древности, знают, какова смысловая нагрузка отдельных букв. Некоторые специалисты занимаются текстами, фразами, законченными предложениями. Такая область - еще одно из полей применения семантического научного подхода.

    Разбирая, что такое семантика, нужно обязательно упомянуть о родстве с другими дисциплинами. В частности, тесны связи с:

    • логикой;
    • языковой философией;
    • коммуникационными теориями;
    • антропологией (языка, символов);
    • семиологией.

    Рассматривая науку подробнее, необходимо сразу сформулировать объект, который она исследует: семантическое поле. Это такой комплекс терминов, для которых свойственен некий общий фактор.

    Объект исследования

    Если спросить филолога, что такое семантика, специалист расскажет: термином принято обозначать науку, занимающуюся не только осмысленной нагрузкой слов, но и философскими языковыми аспектами. Кроме того, распространяется дисциплина и на используемые программистами языки, на формальную логику, семиотику. Посредством разработанных в семантике инструментов можно провести результативный анализ текста. Благодаря этой науке можно вычленить соотношения фраз, слов, символов, взаимосвязь со значениями.

    Впрочем, описанное значение - лишь общее представление, что такое семантика. На самом деле в настоящее время понятие намного шире. Оно применяется для некоторых специализированных философских течений и даже в рамках одного из подходов, призывающих людей изменить свое отношение в мире, уйти прочь от «культуры потребления». Проблема эта в последние годы стала действительно актуальной, и одно из ее решений получило наименование «общая семантика». Стоит признать, у нее есть немало поклонников.

    Понимание сути

    Так сложилось, что семантика языка - наука, для которой очень актуальна проблема понимания. Проще говоря, обыватель запросто может сказать, чем занимается математика или физика, но не всякий быстро сориентируется в сфере исследования семантики. Что удивительно, не столько лингвисты, сколько психологи поставили перед собой задачу формулирования понимания сути семантики. В то же время интерпретация символов, знаков - вопрос, свойственный строго лингвистике и никакой иной науке. Значение отыскивают с учетом обстановки, в которой объекты применялись: специфики сообщества, контекста, обстоятельств.

    Лингвистическая семантика особенное внимание уделяется мимике, телодвижениям, звукам, как способам передачи информации. Все это формирует значимый контекст. Для письменного языка роль таких структурных факторов играют абзацы и знаки препинания. Общий термин, обозначающий эту область информации - семантический контекст. Аналитическая деятельность в области семантики тесно связана с рядом сопутствующих дисциплин, занимающихся лексикой, этимологией символов и слов, правилами написания и произношения. Наука связана и с прагматикой.

    Особенности науки

    Семантика языка занимается строго определенными вопросами, ей характерна конкретная область знаний. Свойства этой дисциплины зачастую позволяют характеризовать ее как синтетическую. Рассматриваемая сфера тесно сплетается с языковой философией, имеет связь с филологией, семиотикой. В то же время наблюдается резкий контраст с синтаксическими правилами, комбинаторикой, не обращающей внимание на смысловую нагрузку используемых символов и знаков.

    Особенность семантики в наличии значимых связей с репрезентативными смысловыми теориями, в том числе рассматривающими взаимосвязи, соответствия и истинность смысла. Это уже не просто языковая наука, но философская дисциплина, которая фокусируется на реальности и отражении ее через возможности языка.

    Лингвистика

    Эта наука - одна из дополнительных областей, включенных в общее дерево семантики как дисциплины исследования. Объект внимания этой сферы семантики - лексика. Лингвистика занимается смысловой нагрузкой, характерной словарным уровням, предложениям и фразам. В равной степени лингвистика анализирует и более крупные объекты - тексты, расширенные повествования.

    Изучая лингвистику и семантику, необходимо четко представлять тесные взаимосвязи субъектов. Для лингвистики становятся важными перекрестные ссылки и примененные обозначения. Особенность этого направления - исследования взаимоотношений, свойственных единицам лингвистики. Как и семантика предложения, лингвистика особенное внимание уделяет словосочетаниям, правда, в несколько ином ключе. Здесь исследователи фокусируются на омонимах, анонимах, синонимах, паронимах, метрономах. Задача, стоящая перед ними, - осмыслить довольно крупные элементы текста, скомпоновав их из небольших, и расширить смысловую нагрузку, насколько это представляется возможным.

    Монтагская грамматика

    Автором этой структуры семантики стал Ричард Монтегю. Впервые свои теории он озвучил в 1960-м. Идея заключалась в такой систематизации определений, которая применяла бы терминологию лямбда-исчисления. Продемонстрированные им материалы наглядно доказали, что присущий тексту смысл можно разложить на части, элементы, используя правила сочетания. Внимание обратили и на факт относительной немногочисленности таких правил.

    В то время впервые прозвучал термин «смысловой атом». Его понимание, равно как и работа с примитивами, легли в базу семантики вопросов в семидесятые годы. Так начала развиваться мыслительная гипотеза. И сегодня многие признают, что грамматика Монтегю была исключительно стройным, логичным изобретением. К сожалению, ее отличием от семантики речи была выраженная изменчивость, определяемая контекстом. Язык, как считал Монтегю, был не просто системой ярлыков, закрепленных за предметами и явлениями, но инструментальным набором. Он обращал внимание, что значимость каждого из таких инструментов не в привязке к конкретным объектам, а в специфике функционирования.

    А на примерах?

    Семантика в прочтении Монтегю хорошо иллюстрируется следующим образом. Филологам знакомо понятие «семантическая неопределенность». Это ситуация, когда в отсутствии ряда частей контекста невозможно определить точный смысл объекта (слова, фразы). Более того, нет таких слов, идентификация которых была бы стопроцентно возможной и верной в отсутствии окружения.

    Формальная семантика

    Эта идея была сформулирована, как усовершенствование постулатов Монтегю. Она принадлежит к теоретическим высоко-формализованным подходам и работает с естественными языками. Таким методом может быть проанализирована и русская семантика. Особенность - в присвоении различным единицам значений: истинности, функциональной зависимости, индивидуальности. Для каждой единицы затем выявляется истинность, соотношение в аспектах логики относительно иных предложений. Все это позволяет получить достаточный объем сведений для анализа текста в целом.

    Истинно-условная семантика

    Автором этой теории выступил Дональд Дэвидсон. Теория принадлежит к числу формализованных. Основная идея - в определении связей между предложениями. Подход предполагает работу с естественными языками. Семантика слова, предложения, текста обязывает выискивать и описывать такие условия, при которых некоторый объект исследования становится истинным.

    Например, только в ситуации, когда снег белого цвета, истинным будет выражение «снег белый». То есть фактически задача филолога - определить, в каких условиях значение фразы становится истиной. В семантике слова заранее задан набор значений, выбранных на базе конкретного объекта, и задается набор правил, позволяющих их объединять. Практическое применение такого метода - формирование абстрактных моделей, в то же время суть подхода - в определении соответствия между выражениями и реальными вещами и событиями, а не абстрактными результатами моделирования.

    Искусственная семантика

    Под этим термином принято понимать такие фразы, слова, на базе которых формируется полезное содержимое. Задача лингвиста - составить семантическое ядро, которое будет привлекать внимание читателя. Наиболее актуален этот термин в настоящее время в применении к современным технологиям, в частности, интернету. Чтобы повысить посещаемость виртуальной странички, важно таким образом сформировать ее текстовое наполнение, чтобы присутствовали ключи, способные заинтересовать пользователя. Искусственная семантика в настоящее время широко применяется в рекламных целях.

    Информатика предлагает трактовать семантику как раздел, занимающийся осмысленностью конструкций, свойственных языку. Это, в некоторой степени, противоположно синтаксису, чья сфера ответственности - форма выражения конструкций. Семантика - набор правил, позволяющих трактовать синтаксис. В то же время значения заданы непрямо, лишь ограничены возможности понимания объявленных слов, символов. Принято говорить о семантике как отношениях, свойствах, дающих формальное представление об объекте. Применяется логический подход, на основании которого строятся модели и теории, базирующиеся на интерпретации полученной информации.

    Семантика как метод продвижения проекта

    Применяя базовые правила семантики, специалист может разработать такое ядро, которое затем будет базой для формирования СЕО-программы. Семантическое ядро - список запросов, которые аудитория может ввести в виртуальной системе поиска, чтобы ознакомиться с услугами, товарами, в которых нуждается. Чтобы сформировать такое ядро корректно, нужно представлять, в чем клиент нуждается, какие перед ним стоят цели.

    Определение потребностей целевой аудитории чаще всего предполагает интервьюирование либо бриф-опрос. Правильно подойдя к этой задаче, можно сформулировать с высокой степенью точности, в чем нуждается пользователь.

    Семантическое ядро: особенности

    Чтобы правильно сформировать этот базовый для продвижения проекта объект, необходимо сперва разобраться с природой пользовательских запросов. Таковые подразделяются на четыре крупные категории:

    • информация;
    • транзакции;
    • навигация;
    • общие запросы.

    Информационные поисковые запросы

    Таковые люди спрашивают у поисковой системы, если перед ними стоит какой-то нуждающийся в решении вопрос. Система выдает список сайтов, в большей или меньшей степени соответствующих заданному, после чего клиент начинает поочередно переходить по страничкам из верхнего перечня выдачи, изучая результаты на предмет релевантности. Останавливается человек, когда удается обнаружить необходимые данные.

    Чаще всего информационные запросы начинаются с вопросительного слова, хотя нередко прибегают к относительно неочевидному для машинного языка выражению мысли - запрашивают помощь или советы, отзывы или правила (инструкции). Если владелец ресурса знает, какие именно запросы чаще всего приводят к нему пользователя (или могли бы приводить), необходимо формировать семантическое ядро под каждую страницу с учетом этой информации. Если проект некоммерческий, то именно информационные запросы приносят почти весь объем трафика. Чтобы монетизировать сайт, можно прибегнуть к контекстной рекламе или другим сходным возможностям.

    Навигация и транзакции

    Навигационные - это такие запросы, которые дают четкую характеристику виртуальной странички. Именно благодаря им в будущем будут осуществляться переходы.

    Транзакции, по мнению многих специалистов СЕО, являются наиболее любопытной категорией из всех возможных запросов. Через них можно получить представление, для каких целей клиент ищет сайт. Одни нуждаются в материале для ознакомления, другие скачивают файлы, третьи совершают покупки. Зная особенности транзакционных запросов, можно построить собственный бизнес в интернете. Между прочим, некоторое время назад именно через них развивались почти все, предлагающие услуги, сайты, а также виртуальные магазины.

    Особенность вопроса

    Не все так легко и просто. Запросы, которые может выявить СЕО-специалист, составляя семантическое ядро, применяются всеми конкурентами. С одной стороны, их использование не может быть гарантом успеха программы продвижения - слишком много соперников. В то же время их отсутствие делает программу развития сайта практически невозможной. Применяя конкурентные запросы, можно успешно привлечь аудиторию на продвигаемую страницу. Если предполагается раскрутка на основе именно таких запросов, нужно проконтролировать, что пользователь, оказавшись на страничке, может совершить соответствующую транзакцию.

    Не все уверены, стоит ли применять такой тип запросов, если продвигается страница не коммерческого, а информационного характера. Специалисты заверяют, что это абсолютно корректное решение. При этом нужно предусмотреть возможность совершения пользователем действий на страничке. Самый простой вариант - контекстная реклама, соответствующая содержимому, партнерская программа.

    Общие запросы

    Это такие формулировки, из которых сложно понять, что именно ищет пользователь. Например, это могут быть «двигатель авто» или «кисточка для румян». По какой причине пользователь ищет информацию, только из самого запроса совершенно не ясно. Кто-то заинтересован, как предмет устроен и из чего сделан, другой ищет возможность купить, а третий исследует ассортимент предложения на рынке. Возможно, пользователь хочет найти инструкцию по самостоятельному изготовлению предмета или осуществлению работы, но другой человек заинтересован в том, чтобы заказать услугу - например, поклейку обоев в комнате. Учитывать общие запросы при формировании контекстного ядра нужно, но не стоит делать на них особенный акцент, если проект не посвящен, например, всем возможным типам кисточек для румян или обоям и всему, что с ним связано, от производственных вопросов до правил окрашивания.

    Частотность: конкуренция на каждом шагу!

    Характеристика частотности - одна из ключевых при выборе подходящего наполнения семантического ядра. В общем случае все запросы делятся на три крупные группы, при этом к низкой частоте относятся попадающие в месяц в поисковую систему менее двух сотен раз, к высокой частоте причисляют запрашиваемые более тысячи раз вопросы, а средний уровень - все, что между указанными границами.

    Указанные значения - общие, для каждой конкретной области они будут уникальными, цифры существенно варьируются. Чтобы правильно сформировать семантическое ядро, нужно не просто знать показатели поисковой системы по запросам, которые предполагается включить, но и представлять иерархическую структуру развиваемого сайта, прорабатывать внутреннюю оптимизацию. Одним из самых полезных современных инструментов для формирования семантического ядра специалисты признают «Яндекс.Вордстат». Он помогает выявить частоту запросов, на основании чего можно составить расширенный перечень и избавиться от лишних, пустых запросов. Для создания структуры рекомендуется сделать не менее трех циклов работы с перечнем запросов при применении возможностей «Яндекс.Вордстат».

    СЕМАНТИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП КЛАССИФИКАЦИИ ЧАСТЕЙ РЕЧИ

    Существует несколько принципов деления полнозначных слов на разряды. Одним из таких принципов является принцип семантический. Он был рассмотрен, в частности, (ПановМ. В. О частях речи в русском языке // Научные доклады высшей школы . Филол. науки, 1960, № 4). По мысли, части речи должны обладать известной общностью, причем эта общность должна быть не корневой, а аффиксальной и относиться не к звучанию аффиксов (форме), а к их значению (содержанию). В самом деле, словоформы трус, трусить, трусливый, хотя и обладают общностью корневой морфемы , не могут быть отнесены к одной части речи. Словоформы писали и пугало, сонный и толкну, мороженое и большое, хотя и содержат формально одинаковые аффиксальные элементы -л-, - н~, -ое, заведомо принадлежат к разным частям речи. Поэтому необходимо обнаружить некую содержательную аффиксальную общность, которая и должна послужить основанием для деления слов на части речи.

    В основу классификации кладется предельно общее значение - участие в функции называния. Выделяется несколько таких функций. Одна из них - процессуальность - усматривается во всякой глагольной словоформе независимо от значения корня, который может и не иметь процессуального значения. Другая функция - признак . Она в иерархии функций стоит после процессуальности. На основании отсутствия функции процессуальности и наличия функции признака выделяется как часть речи прилагательное. В то же время причастие как часть речи не выделяется, поскольку у него есть функция процессуальности. Это обстоятельство является основанием для отнесения форм причастия к глаголу как части речи. Третья функция - непосредственное или опосредованное отношение к объекту . На этом основании прилагательное и глагол противопоставляются наречию. Первые непосредственно характеризуют объект: прилагательное - непроцессуально, глагол (с причастием!) - процессуально. Наречие не характеризует объект непосредственно, оно выполняет функцию признака самого признака, т. е. глагола или прилагательного. Ту же функцию признака признака выполняет и деепричастие . Однако, в отличие от наречий, у деепричастий существует процессуальность.

    Словоформы, не обладающие в своей аффиксальной части ни одним из указанных значений, являются существительными, куда при такой постановке вопроса попадают количественные и собирательные числительные. Все иные грамматические различия между словоформами на выделение частей речи не влияют.

    Подобный - функционально-семантический - подход к выделению частей речи в русском языке прежде осуществлялся еще . Он склонялся к выделению в русском языке четырех самостоятельных частей речи: существительного, прилагательного, глагола и наречия. Однако на основе рассмотрения выделенных им семантико-функциональных разрядов лексем удалось обнаружить напряженное место в системе выделяемых таким образом русских частей речи. Он рассматривает словосочетания бежать наперегонки и бег наперегонки. Первое словосочетание закономерно и лексически и грамматически. Второе словосочетание лексически также закономерно. Но грамматически оно незакономерно: наперегонки - наречие, т. е. признак признака, но бег - существительное, т. е. грамматически не признак и не процесс. Словосочетание бежать быстро - и лексически и грамматически закономерно. Словосочетание быстрый бег грамматически также закономерно, однако лексически - нет, поскольку лексически бег не есть нечто предметное. Таким образом, противопоставление прилагательных и наречий в рассматриваемом аспекте оказывается несколько размытым. Можно привести немало примеров, когда наречие выступает как признак по отно-

    шению к существительному непосредственно: яйца всмятку, волосы ежиком, хвост закорючкой и т. д.

    В сравнении с традиционно выделяемыми частями речи предложенная схема отличается некоторыми особенностями. Нет в этой схеме ни местоимений , ни числительных. Однако эти потери есть логически неизбежный результат последовательного применения семантико-функционального принципа деления. В соответствии с этим принципом все традиционно выделяемые местоимения распределяются между существительными, прилагательными и наречиями. Ту же участь разделяют и числительные. Порядковые включаются в прилагательные, количественные и собирательные- в существительные, а словоформы типа дважды, трижды, хотя и связаны со счетом, как традиционно относились к наречиям, так и остаются среди наречий и при указанном подходе. Классификация по принципу «функция называния» лишь в своих предельно общих значениях дает схему, напоминающую традиционные части речи. В принципе классификация по этому принципу может быть детализирована. Тогда она приведет к выделению групп лексем (или словоформ), обладающих функционально-семантической общностью. Так, например, могут быть выделены внутри глаголов группы глаголов личных и безличных, внутри наречий группа наречий, обозначающих признак признака, и группа наречий, обозначающих состояние (мне холодно, ему некогда), и т. д.

    Несмотря на объективную ценность рассмотренной классификации и особую важность ее для семантики и синтаксиса, она не может полностью удовлетворить специалиста в области морфологии , поскольку недостаточно учитывает морфологические категории, представленные или не представленные в той или иной группе лексем или словоформ. Это последнее обстоятельство - собственно морфологические характеристики слов - может быть положено в основу при ином выделении частей речи.

    МОРФОЛОГИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП КЛАССИФИКАЦИИ ЧАСТЕЙ РЕЧИ

    ОДИНАКОВЫЙ НАБОР МОРФОЛОГИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ . В основу классификации лексем можно положить выраженность одних и тех же морфологических категорий. В этом случае лексемы дом, животное, зима образуют одну группу, ибо все их словоформы выражают морфологические категории числа, падежа, и только эти категории. С другой стороны, все эти лексемы будут противопоставлены лексемам добрый, старый, большой, поскольку все словоформы последних выражают такие морфологические категории, как род, число, падеж, краткость-полнота.

    Однако классификация по принципу «выраженность одинакового набора морфологических категорий» не всегда приводит к столь ясным результатам, как в описанном выше случае противопоставления существительных и прилагательных. Принципиаль

    ные трудности возникают тогда, когда разные словоформы одной лексемы выражают различные наборы морфологических категорий.

    Наиболее сложно в этом отношении устроены в русском языке словоформы, традиционно включаемые в глагол. Даже формы настоящего и прошедшего времени различаются набором выражаемых морфологических категорий. В настоящем выражается отсутствующая в прошедшем категория лица. А в прошедшем выражается отсутствующая в настоящем категория рода. Не совпадают морфологические категории у глаголов в формах изъявительного, сослагательного и повелительного наклонения. Еще разительнее различия в наборах морфологических категорий личных форм глагола и инфинитива, личных форм глагола и причастий, инфинитива и причастий. При всем этом и инфинитив, и личные формы всех наклонений, и причастия, и деепричастия следует полагать словоформами одной лексемы, поскольку значения, различающие эти словоформы, можно считать обязательными и регулярными (см. подробнее об этом в разделе «Глагол»). Из данного обстоятельства следует, что классификацию по принципу «выражение одного и того же набора морфологических категорий» можно последовательно провести лишь для словоформ. Для лексем такая классификация в принципе невозможна.

    Затрудняет применение данного критерия и другое обстоятельство. Оно заключается в том, что среди русских лексем немало таких, которые состоят из одной словоформы и, следовательно, не выражают собою ни одной морфологической категории. Такие лексемы, как пальто, такси, ГЭС, по принципу «выражение морфологических категорий» резко противостоят большинству русских существительных, выражающих в своих словоформах морфологические категории и числа и падежа. Лексемы типа беж, хаки, семантически тождественные прилагательным, не обладают ника кими морфологическими категориями, присущими прилагательным. Поэтому классификация по принципу «выражения морфологических категорий» возможна лишь для грамматически оформленных словоформ.

    В этом случае будут представлены следующие типы словоформ:

    1) существительные (выражают падеж и число); сюда же попадают и количественные и собирательные числительные;

    2) прилагательные (выражают падеж, число, род и краткость/полноту);

    3) инфинитивы (выражают вид и залог);

    4) деепричастия (выражают вид);

    5) причастия (выражают падеж, число, род, краткость/полноту, вид, залог, время);

    6) глаголы изъявительного наклонения настоящего/будущего времени (выражают число, вид, залог, время, лицо, наклонение);

    7) глаголы изъявительного наклонения прошедшего времени (выражают число, род, вид, залог, время, наклонение);

    8) глаголы сослагательного наклонения (выражают число, род, вид, залог, наклонение);

    9) глаголы повелительного наклонения (выражают число, вид, залог, лицо, наклонение);

    10) грамматически не охарактеризованные словоформы: несклоняемые существительные и прилагательные, сравнительная степень и наречия.

    Именно так должны были бы выглядеть самостоятельные части речи в русском языке, если бы в основу их выделения был положен один-единственный признак - наличие общих морфологических признаков, выраженных в самой словоформе.

    В сравнении с традиционными частями речи данная классификация оказывается более компактной для имени (нет различных разрядов местоимений, количественных и порядковых числительных) и гораздо менее компактной для глагола.

    ОДИНАКОВЫЙ НАБОР ЧЛЕНОВ ПАРАДИГМЫ . В пределах морфологического подхода к выделению частей речи возможна и иная классификация. Она может опираться на особенности строения парадигмы. Ясно, что в этом случае су­ществительные, например, оказались бы противопоставленными прилагательным. Ведь парадигма последних включает противопоставление словоформ по родам, отсутствующее у существительных. Правда, при этом ни существительным, ни прилагательным не удалось бы сохранить своего единства. Причем такое дробление произошло бы не только за счет неизменяемых существительных и прилагательных. Среди существительных большую группу лексем, обладающих словоформами только одного числа (единственного или множественного, несущественно), необходимо было бы противопоставить лексемам, имеющим формы обоих чисел (дом-дома и молодежь, молоко). Тогда в разряд лексем типа молодежь, молоко следовало бы отнести и числительные - собирательные и количественные, а также личные и вопросительные местоимения. Ведь у всех этих лексем существуют словоформы только одного числа.

    Лексемы прилагательных оказались бы разделенными на три части: лексемы с краткими и полными словоформами (белый), лексемы только с полными словоформами (большой), лексемы только с краткими словоформами (рад).

    Противопоставленный существительным и прилагательным по самому характеру набора словоформ глагол должен был бы в этом случае распасться на несколько групп в зависимости от наличия или отсутствия видовой пары, личной формы страдательного залога, тех или иных причастий и деепричастий и т. д.

    СИНТАКСИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП КЛАССИФИКАЦИИ ЧАСТЕЙ РЕЧИ

    Не следует забывать, что собственно морфологический подход к выделению частей речи остается совершенно бессильным но отношению к неизменяемым словам. Здесь возможны только семантический и синтаксический подходы.

    Применительно к неизменяемым словам, т. е. к лексемам, состоящим из одной словоформы, синтаксический принцип оказывается весьма эффективным. Суть этого принципа заключается в определении тех типов лексем, с которыми могут или не могут сочетаться интересующие нас слова, а также в уяснении тех функций, которые эти слова выполняют в предложении. Так, среди неизменяемых слов существительные сочетаются с существительными, прилагательными и глаголами (ГЭС Сибири, Красноярская ГЭС, строить ГЭС), являются подлежащим, сказуемым, дополнением, определением, обстоятельством; прилагательные сочетаются с существительными (костюм беж) , являются определением или сказуемым; наречия сочетаются с глаголами и прилагательными (одетый по-летнему, по-летнему теплый), являются обстоятельствами различного типа.

    Кроме того, указанный принцип деления требует признания среди неизменяемых слов особым классом так называемых форм сравнительной степени, компаратива . Эти слова, в отличие от существительных, прилагательных и наречий, сочетаются лишь с глаголами и существительными (ста новиться старше, брат старше сестры). Кроме того, применение синтаксического критерия требует выделения группы слов, которые относятся лишь к предложению в целом (возможно, навер ное, безусловно, чего доброго и т. д.). Эти слова обычно называют модальными словами. Таким образом, применение синтаксического критерия позволяет выделить части речи у неизменяемых слов. Существенно заметить, что выделение существительных и прилагательных среди неизменяемых слов могло быть осуществлено и на основе семантического критерия. Семантический критерий легко выделяет среди неизменяемых слов и наречия. Однако лишь применение синтаксического критерия вводит различные градации среди наречий.

    В русской грамматической литераторе широко обсуждалась одна попытка выделения особой части речи на основе синтаксиче­ского принципа классификации словоформ. Речь идет о словоформах, не являющихся глагольными, но употребляющихся в функции сказуемого (ему холодно, мы рады, вы должны, работать лень, разговаривать недосуг и т. д.). Эти словоформы получили статус особой части речи, так называемой категории состояния. Объединение всех этих словоформ в одну часть речи учитывает общность их синтаксической функции и связанную с этой общностью некоторую семантическую однородность, отмеченную в самом названии «категория состояния». Морфологически же все эти словоформы охарактеризованы различно: холодно не выражает морфологических категорий, рады, должны имеют число, лень, недосуг - число, падеж.

    Последовательное применение синтаксического принципа ко всем словоформам приводит к парадоксальным выводам. Так, краткие прилагательные, например, должны быть противопоставлены полным. Первые могут выступать и в функции определения, и в функции сказуемого, вторые - лишь в функции сказуемого. По-разному будут определяться синтаксические функции и раз­личных глагольных форм - личных, причастных, деепричастных. Правда, на основании синтаксических функций словоформы количественных и собирательных числительных могут быть противопоставлены словоформам собственно существительных: известно, что количественные и собирательные числительные не могут сочетаться с прилагательными.

    Может быть, определение синтаксических функций примени­тельно к лексемам может дать более привычные результаты? Это не так. Внутри одной лексемы сосуществуют по-разному оформленные морфологически словоформы. Точно таким же образом разные словоформы одной лексемы могут выполнять разные синтаксические функции. Поэтому классификация по принципу «синтаксическая функция» для лексем невозможна в принципе, так же как невозможна для лексем и классификация на основе однородной морфологической оформленности.

    РЕЗУЛЬТАТЫ РАЗНЫХ КЛАССИФИКАЦИЙ

    Можно подвести некоторые итоги. Проблема выделения частей речи есть проблема классификации словоформ.

    Семантический критерий в наиболее обобщенных своих значениях выделяет четыре класса полнозначных словоформ - существительное, прилагательное, глагол и наречие.

    Морфологический критерий выделяет девять классов оформленных словоформ и неоформленные словоформы.

    Синтаксический критерий, примененный к морфологически не охарактеризованной группе, позволяет выделить среди последних существительные, прилагательные, наречия, компаратив (сравнительную степень), категорию состояния и модальные слова. Синтаксический критерий применить к словоформам в принципе возможно, однако его результаты вступят в противоречие с результатами морфологического и семантического анализа.

    ПРИНЦИПЫ КЛАССИФИКАЦИИ И ТРАДИЦИОННОЕ УЧЕНИЕ О ЧАСТЯХ РЕЧИ

    Из изложенного выше ясно, что традиционное учение о частях речи представляет собою априорную классификацию, логические основания которой весьма разнородны. Однако эта классификация дает возможность поместить всякую словоформу или лексему в подходящую рубрику. Есть свое место и для существительных, и для прилагательных, и для числительных, и для глаголов, и для наречий. В то же время по причине логического несовершенства традиционная классификация разъединяет то, что по некоторым логическим основаниям должно было бы находиться вместе.

    Школьные числительные, например, объединяя количественные собирательные и порядковые числительные по семантическому основанию, отрывают последние от прилагательных, несмотря на их морфологическую и синтаксическую общность. Стремление выделить среди русских частей речи категорию состояния объясняется тем, что единицы с одинаковыми синтаксическими функциями существуют и в рубрике «существительные» (недосуг, лень), и в рубрике «прилагательные» (рад, горазд), и в рубрике «наречия» (скучно, весело).

    Именно в «априорности» и сила традиционного учения о частях речи - выверенная веками возможность охарактеризовать любой объект,- и его слабость, открытость для критики логических оснований, лежащих в основе классификации.

    Нельзя не отметить и еще одно достоинство традиционной классификации частей речи. Некоторые единицы, оставаясь вполне логичными, можно одновременно помещать и в одну, и в другую рубрику. Это очень удобно, поскольку в ряде участков системы частей речи происходят постоянные переходы (прилагательных в существительные, причастий в прилагательные и т. д.).

    Все эти обстоятельства предопределяют жизнеспособность традиционного учения о частях речи.

    Как уже отмечалось, учение о частях речи важно не только для морфологии, но и для других разделов описания русского языка. Традиционное учение о частях речи не отражает результатов ни одной из названных классификаций (ср. с критериями определения слова), а представляет собою своеобразный компромисс между всеми указанными принципами. Существенную роль в достижении такого компромисса играет тот факт, что выделяемые по разным основаниям части речи образуют весьма разновеликие группы. Ср., например, существительные и так называемую категорию состояния, глагол и модальные слова.

    ЛИТЕРАТУРА К ТЕМЕ

    «ЧАСТИ РЕЧИ КАК ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИЕ РАЗРЯДЫ СЛОВ»

    Ж и р м у н с к и й В. М. О природе частей речи и их классификации.- В кн.: Вопросы теории частей речи на материале языков различных типов. Л., 1965.

    П а н о в М. В. О частях речи в русском языке.- Научные доклады выс­шей школы. Филол. науки, 1960, № 4.

    С т е б л и н - К а м е н с к и й М. И. К вопросу о частях речи.- Вест­ник ЛГУ, 1954, № 6.

    Щ е р б а Л. В. О частях речи в русском языке.- В кн.: Избранные ра­боты по русскому языку. М., 1957. .-

    Читать еще: